Последняя встреча в Риге
Не одно десятилетие внимание телезрителей и публики концертных залов привлекали выступления сатирика и юмориста, любимого оригинального артиста эстрады Михаила Задорнова. Первая наша встреча состоялась ещё в декабре 1979 года, когда в Союзе писателей Латвии (тогда Дом писателей, ул. К.Барона, 12, бывший особняк «короля прессы» довоенной Латвии Я.Беньямина) отмечалось 70-летие известного романиста Николая Павловича Задорнова (5.12.1909 – 18.06.1992), отца Михаила Николаевича. В ту пору традиционного чествования видных писателей и поэтов, членов творческого Союза, этот возраст казался весьма почтенным, особенно чтимым, достойным всяческого респекта читателей, почестей от партии и правительства, присуждения наград, титулов, премий, юбилейных очерков в прессе, поэтических посвящений на юбилейных вечерах и в СМИ.
На юбилейный вечер отца москвич Михаил Задорнов привёз в Ригу свою студенческую студию, точно не знаю, в каких жанрах действовавшую в Москве (в МАИ, который окончил сам Михаил, человек без возраста, остроумный весельчак и озорник, «вечный Миша», как мне в беседе о младшем брате говорила его сестра Людмила Николаевна, преподаватель английского языка БМА – Балтийской Международной академии). В эпоху процветания КВН, популярности юмористических жанров студийцы Задорнова и в зале СП Латвии закатили своего рода развесёлый «капустник», детали которого затрудняюсь воспроизвести спустя почти полвека… Но всё было по-молодёжному живо, весело, непринуждённо. Улыбались и посмеивались и виновник торжества, подтянутый, седовласый Задорнов-старший и его совсем ещё юный отпрыск Миша (21 июля 1948 – 10 ноября 2017), тогда начинающий артист и литератор на пути исканий своего амплуа и социальной «ниши». Смех омолаживает!..
На мой вопрос о месте рождения брата: не в том ли доме в Эдинбурге (ныне Дзинтари), где летом 1902 года жил с семьёй Ф.И.Шаляпин? Кстати, этот юрмальский дом в дни своего юбилея в кадрах видеофильма показал артист-комик Г.Хазанов, мол, его друг Михаил говорил, что родился в этом доме. Людмила Николаевна подтвердила факт рождения в Дзинтарском роддоме, даже намеревалась со слов своей мамы показать мне место, где рядом стояли кровати, на которых пришли на свет Михаил и его будущая первая жена Велта Яновна Калнберзинь, (26.07.1948), позднее доктор филологии, профессор кафедры английского языка. До войны эта вилла принадлежала некой известной балерине, позднее уехавшей в Америку («бабушке латвийского балета» А.А.Фёдоровой, знакомой Шаляпина?). Ныне владельцем дачи является некий знакомый Л.Н.Задорновой, любезно показавший ей бывшее место отдыха шаляпинской семьи и рождения брата, писателя и артиста).
Обо всём этом я напомнил Михаилу (несмотря на ремарку, или пожелание родственницы именовать её не расстающегося с юмором братика Мишей) после его часового выступления на нашем радио ПИК. По ходу выступления, разумеется, поступало немало звонков в студию, слушатели благодарили уроженца Риги, точнее, выпускника рижской средней школы (где, кстати, учились и мои дяди и тёти, хранящие память о школьных годах М.Задорнова). А на стене дома на углу улиц Рупниецибас и Элизабетес (ранее Елизаветинской) мемориальная доска с автографом Н.П.Задорнова напоминает о том, что здесь в квартире на первом этаже жила семья писателя, Заслуженного деятеля культуры ЛССР, лауреата Госпремии 2-й степени, отсюда романист шёл погулять через улицу в Стрелковый парк или подальше, в бывший Петровский сад, отсюда относил он рукописи новых произведений в издательство «Лиесма» («Пламя»). Жаль, не успел расспросить о матери Михаила, Елене Матусевич
Последнее выступление, или юморина-концерт М.Задорнова на радио ПИК состоялся, помнится, за год до его неожиданной кончины, в жаркое летнее время. Но стихию юмора, шуток, состязания в весёлом остроумия хотелось продолжать. Начиная общение, пошутил, что, когда мой отец, директор русской школы, году в 70-м приобрел пишущую машинку, я стал печатать на ней свои первые юморески, которые весьма одобрительно воспринимали мои школьные друзья (ранее, в 5-7-м классах, я был редактором стенгазеты своего класса, писал для неё заметки, рисовал карикатуры на нерадивых однокашников, играл комические роли в театральной студии под руководством любимой учительницы литературы, бывшей артистки Харьковского драмтеатра), в 10-м классе был избран капитаном школьной команды КВН (играли в КВН с учениками-литовцами в школе города Нямунелис-Радвилишкис, разумеется, на русском языке; старшеклассница, капитан литовских школьников, очень старалась хорошо и смешно говорить по-русски). В начале дружеского общения с Михаилом Николаевичем, когда напомнил ему об успехе его студийцев в Союзе писателей, он немного растерялся: мол, когда же это мы выступали в Союзе писателей? В Москве? Вспомнив, что в Риге на юбилее отца, поддержал мои воспоминания. Да, мол, была у него в весёлые времена такая студенческая студия. «А я спросил у Николая Павловича, – в шутливой интонации продолжал я, – как и где он разместит всю эту ораву, задорновскую джаз-банду, около дюжины студентов…» Недолго думаю, юбиляр ответил шуткой: «А уложу всех на даче на полу – студентам близка половая жизнь!..»
При этих словах, Михаил, оценив шутку, улыбнулся, всё его лицо словно просветлело от милой задорновской улыбки: «Отец мог так пошутить, он любил солёный, крепкий юмор!»
А розыгрыш продолжался: «Между прочим, неплохо тогда нагрел руки на вашем папе», – подпустил я очередную «шпильку». Лицо собеседника тотчас приняло серьёзное выражение: «Выпустили его книгу?..» «Нет, всё по чесноку! Написал о нём и его творчестве обширный очерк для латышской газеты (кажется, «Литература и искусство»). И вот стою в баре в Доме печати за чашкой кофе – подбегает Улдис Н., завотделом культуры газеты ЦК КПЛ «Советская Латвия», бывший директор Рижской киностудии: «Ой, извините. Можно вас спросить? У нас прямо беда, пропадаем! Вызовут в ЦК – потопчут на ковре, и редактора, и меня…» Да в чём дело? «Проспали, прозевали – юбилей Задорнова! А у вас хорошая статья вышла. Можно мы её у нас напечатаем? Я сам переведу с латышского! Доверяете? И насчёт гонорара не беспокойтесь – повышенный гонорар заплатим!..» Конечно же, как молодой литературный критик и поэт я с радостью согласился (в 23 года – велика честь; начинал тогда сотрудничать и в журнале Союза писателей «Карогс» («Знамя»), сдал докторские экзамены в ЛУ). Сказал Задорнову-младшему, с интересом слушавшему мой сказ «баечку» о «полётах» вокруг имени и юбилея его знаменитого отца-романиста, что ещё два издания взяли моё детище по-пиратски, без спроса, но гонорары заплатили. Всё было «по чесноку!»
«Ну так можно!» – развеселился Михаил Николаевич. «Да, широко отметили юбилей вашего папы! А теперь не то – идут гонения на русскую литературу, русский язык – и в школах, и в учреждениях, чуть ли не в кафе и на улице… Лишь бы до памятников не добрались! Хотя в Портретном зале Академии наук Латвии ещё в 1992 году, видимо, после съезда НФЛ – Народного фронта Латвии – со стен исчезли гипсовые барельефы академиков и Народных писателей, нет даже полного их списка, работы скульптора Льва Буковского, автора Мемориала в Саласпилсе, соавтора Мемориала Освободителей в Задвинье, среди них были академик, лингвист Я.Эндзелин, Народный писатель Латвии А.Упитс, М.Ломоносов, Д.Менделеев и другие…»
А в заключение беседы и от себя, и от нашего радио ПИК, около четверти века бесплатно передававшего анонсы концертов, литературных вечеров Русского культурного центра, отмечавшего юбилеи русских классиков от Пушкина, Лермонтова, Есенина до Шаляпина и Пикуля, подарил дорогому гостю радиостанции несколько своих книг: «Барон Мюнхгаузен в Риге» (тираж был 13000 экз.), о Риге и русских, славянских топонимах в Латвии, оставшихся на слуху старожилов и на картах со времён западных славян – вендов, бартов, ругов… Эта тема в то время очень занимала М.Задорнова, он даже посвятил ей несколько видеофильмов.
Добавлю, что удалось сохранить Библиотеку Задорнова. Из закрытого властями Дома Москвы (доколе это будет продолжаться, ведь долг за дом растёт?) подаренная Михаилом Николаевичем рижанам библиотека перемещена на улицу К.Барона, близ угла Верманского парка. Кстати, 3 октября в её зале к 130-летию поэта прошли Есенинские чтения, автор этих строк подарил присутствующим брошюру «С.А.Есенин и Латвия», украшенную экслибрисами известной художницы-графика, автора почтовых марок Латвии, в том числе посвящённой 90-летию В.С.Пикуля, Элиты Вилиам.
Напоследок, перед прощанием в радиостудии, мы сделали несколько фотоснимков. Но кто мог тогда подумать, что эта тёплая встреча в Риге станет последней…
Хотя… В ходе одного из концертов в Москве, по ТВ, юморист, как показалось, передал мне и рижанам дружеский привет: к месту упомянул нашего рижского барона Мюнхгаузена.
На днях, читая красиво изданную книгу юморесок М.Задорнова, с интересом прочёл своего рода памфлет на то, что происходило и могло случиться с памятниками выдающимся историческим лицам и деятелям культуры в бывших союзных республиках, где с ускорением, едва ли не идя вразнос, набирал обороты маховик вандализма и русофобии. О том ниже.
Дантес окопался в Прибалтике,
или Пророчество Михаила Задорнова
Деликатной иронией, мягким юмором и весёлым остроумием проникнуты строки сатирической новеллы Михаила Задорнова, нашего земляка, уроженца Юрмалы, выпускника рижской средней школы.
О том, что популярный писатель-сатирик с начала 90-х переживал происходящие в Прибалтике события, наглядно свидетельствует его творчество. Например, новелла «Да здравствует Дантес!»
Автор с подкупающей сочувственной интуицией обращается к своей аудитории:
«Приятно, что в независимой Литве продолжается борьба за независимость». Но далее следует яркая вспышка иронии: литовцам, де, достигнутой независимости показалось мало – и они ударились в крайность: «И даже, чтобы быть ещё более независимыми, в независимом Вильнюсе снесли – простите, демонтировали – памятник русскому поэту Александру Пушкину».
Ироническая констатация прискорбного факта усугубляется логичным вопросом: «За что?!»
Писателям, литературоведам всего мира было бы весьма затруднительно дать вразумительный ответ на этот вопрос. Мне думается, что не менее ироничный ответ содержался в украинской формулировке, нередко звучавшей в ТВ передачах в Украине: «За шо?» – «А за нишо!» (или «А шо?» – «А нишо!»).
Задорнов даёт своё иронический ответ:
«Во-первых, видимо, за то, что великий русский поэт писал не на независимом литовском языке, а на оккупационном русском (подч. мной – С.Ж.), то есть фактически являлся оккупантом».
Отнюдь не неожиданное откровение в атмосфере мало дружелюбной литовской политики. Литовцы, как и другие неравнодушные к перлам вольнодумного поэта, весьма ревностно, с большой подозрительностью относятся к наследию и самой личности Пушкина, то и дело ощущая его живое присутствие, вечную харизму…
«А во-вторых, – пишет Задорнов, – в своём стихотворении «Клеветникам России» он прямо задаёт вопрос: «Что взволновало вас? Волнения Литвы?» И тут же пренебрежительно отвечает: «Оставьте вечный спор славян между собою!»
Вопрос о «волнениях Литвы» в историческом отношении весьма неоднозначен. Дело в том, что в средние века «Литвой» являлось Великое Княство Литовское… с белорусским, а с 18 века польским государственным языком. Таким образом, невозможно исчерпать смысл строки о споре «славян между собою» даже в целом реферате или эссе.
В новелле ирония автора получает дальнейшее развитие:
«Судя по всему, поэт оскорбил независимый литовский на-род, причислив его к славянам. Между тем, согласно утверждениям современных независимых литовских историков, литовцы и римляне – один и тот же народ. А сам Рим был основан по указу Гедиминаса за подписью Ландсбергиса».
Здесь подмечена характерная черта некоторых историков, «новых независимых», и сочувствующих их «исследованиям»: начинать историю своих стран и народов ab ovo – с яйца, Адама и Евы. Хотя чаще всего сию «новую историю» на ухо историкам-модернизаторам нашёптывает змей-искуситель. В поисках «затонувшей Украины» весьма преуспели и украинские «мифотворцы», изобретая то неведомых предков «укров», то утверждая, что украинский народ произошёл непосредственно от Адама и Евы, а точкой отсчёта, датой основания украинского государства полагая… 988 год – год крещения Руси. Рим – гласит ироническая формула – также был основан великим князем Гедиминасом (по-славянски Гедимином). Но как же тогда быть с древней православной, византийской формулировкой: «Москва – третий Рим, а четвёртому не быти»?
Краеведческое отступление. Между прочим, так называемые «балты» сами с собой разобрались бы: кто такие современные литовцы и от кого пошли. Аукштайты, жемайты/жмудь, сель/селы (жили на левобережье Даугавы, тесть кривичского князя Всеволода, владельца земли Герцык, замка и двух церквей на правобережье Даугавы, Даугеруте был литовцем). Кем – «аукштайтом», селом, жемайтом? Корсь/курши обитали в Кур-земе, Курляндии. Язык их не был чисто латышским, но в литературе как-то не встречаются твёрдые признания куршей литовцами, частью литовского народа. Потому что жили в других «малых землях» (около дюжины до 13 в.) в Курземе, позднее в Ливонии? Да уж, селы и курши – как бы непризнанные в истории латыши и литовцы! Или полулатыши-полулитовцы?
Вообще-то в Прибалтике, Балтийском поморье обитали прусско-литовско-латышские и славянские племена, имевшие общую языческую веру с кривичами и прочими славянскими солнце- и идолопоклонниками, ходившие поклоняться верховному идолу Световиту на остров Руян (Рюген), где обитал считавшийся самым сильным в Поморье верховный жрец «криве» (у Н.М.Карамзина Криве-Кривейте в местечке Ромове; топоним напоминает название вечного города: Roma – так оно и по-латышски).
Кстати, между Смоленском и современной Латгалией проживало балтийское племя галиндов, или голядь по-русски, потерпевшее сокрушительное поражение от кривичей, шедших на север, в сторону Волги. Остатки голяди ассимилировались с латгалами, лиетувисами, славянами. В регионе же между современной Польшей и Литвой обитали воинственные ятвяги (ятвязь), язык которых, судя по частично восстановленному словарю, был гораздо более латышским, чем литовским (кажется, лишь слово “upe” звучит как “ape” – «река» по-латышски; странно, так же, как английское “up” произносится как «ап» – вверх; и местечко Апе есть под Алуксне).
Впрочем, «волнения Литвы» при жизни Пушкина имели место в 1830 – 1831 годах, охватив земли Польши, Литвы, Беларуси, в том числе бывших Инфлянтов Польских – прежней части Польши-Литвы в границах северо-запада Витебской губернии, ныне Латгалии, где русскими войсками также было подавлено национальное дворянско-крестьянское восстание против царизма.
***
Возвращаясь к новелле, к сказанному сатириком нельзя не добавить каплю иронии: уж если текст «независимого историка» заверил современный президент Литвы, то так посему и быть, невзирая на ропот, шёпот и робкий топот окрестных славянских историков.
Из всего М.Задорнов делает иронический вывод: «Однако нет худа без добра. Хорошо бы и остальным народам не проливать кровь, а разумно и по-прибалтийски хладнокровно свести счёты с классиками».
Не чем иным, как иронической гиперболой является лукавое предложение автора:
«Думаю, что первыми за литовцами должны разбить все бюсты Пушкина в Эстонии – за строчку: «Приют убогого чухонца». Мало того, что поэт обозвал эстонцев чухонцами, так ещё и убогими. Причём помогать разбивать бюсты эстонцам должны финны, так как не менее оскорбительны для них слова: «…финский рыболов – печальный пасынок природы». Даже не сын – пасынок! Получается, что финны – не родные дети природы. Вроде как природа на финнах отдохнула».
Между тем гротескное описание современной политики русофобского склада в новелле близится к апогею:
«Многим народам пришла пора пересмотреть своё отношение к шовинисту Пушкину за то, что он писал без учёта сегодняшней международной ситуации. Какое он имел право начинать своё очередное стихотворение со слов: «Проклятый город Кишинёв»? Слава богу, молдавское правительство, в отличие от литовского, никогда не читало Пушкина».
Кстати говоря, здесь затрагивается проблема «современного прочтения» русской классики. Насколько пошлым, омерзительным казалось мне в 90-е годы использование цитат из поэзии классиков, напр., Пушкина, Лермонтова, Блока, Есенина, Маяковского в банальной торговой рекламе, что можно было воспринимать как наглую издёвку «новых русских» и их рекламных агентов, пиарщиков их бизнеса (и их нехилых фейсов) над святая святых, золотым фондом русской литературы. Однако, как я полагал, пошлость вскоре задушит сама себя, цитаты набьют оскомину и у самих пиарщиков – и вся недолга! Так и случилось.
Обращается сатирик и к проблеме современного восприятия строк знаменитого стихотворения Пушкина «Памятник».
«А как быть «и ныне диким» тунгусам? По Александру Сергеевичу получается, что все народы уже в полном порядке, один тунгус – всё ещё дикий!»
Данный иронический тезис накаляется до воинственного сарказма: «За такие слова, Александр Сергеевич, можно и по па-мятнику схлопотать, причём самым крупным тунгусским достижением – метеоритом».
Разумеется, автор имеет в виду знаменитый «тунгусский метеорит», космическое тело, вызвавшее своим падением огромный взрыв.
На этом проблемы не кончаются.
«А что делать калмыкам? «Друзьям степей»? С теми вообще дружить никто не хочет, кроме степей».
В своём юмористическом обозрении контактов русского классика с отдельными народами, автор доходит до столицы Франции, куда после дуэли с поэтом вернулся его противник и в то же время шурин – Дантес:
«И парижане имеют полное право обидеться на русского поэта. Ведь именно его словами Сальери имел неосторожность воскликнуть, что Моцарт своей музыкой «смутит слух диких парижан». Одним росчерком пера расхулиганившийся поэт приравнял парижан… к тунгусам!»
Отдав дань отношениям прибалтов и некоторых других народов к Пушкину в окрашенном иронией и юмором тексте, Задорнов вовремя выводит главного героя своей новеллы из-под удара, замечая: «Однако не следует замыкаться на Пушкине. Есть и другие провинившиеся сегодня классики».
В шуточной интонации заходит речь о воспевшем горы Кавказа Лермонтове – поэте и живописце.
«Кавказские народы, – не без иронии замечает сатирик, замечает сатирик, – обязаны свести счёты с Лермонтовым. В первую очередь – грузины, за строчку: «Бежали робкие грузины». Юмор здесь балансирует на грани доверия и недостоверности:
«Но тут классику повезло, потому что грузины в большинстве своём читают Лермонтова в переводе. Осмотрительный переводчик ещё на заре советской власти дипломатично перевёл на грузинский язык: «Бежали храбрые грузины». Последний же переводчик был ещё осмотрительней и скорректировал согласно сегодняшним событиям, а именно: «Бежали робкие армяне» (напомню: новелла написана в 1993 году. – С.Ж.).
Своё знание поэзии Лермонтова и народов Кавказа Михаил Задорнов проявляет, условно говоря, в «чеченском вопросе»:
«Но, видимо, больше всех на Лермонтова должен обидеться наш уважаемый бывший председатель бывшего Верховного Совета за строчку: «Злой чечен ползёт на берег» (имеется в виду Руслан Хасбулатов, чеченец по национальности. – С.Ж.).
В связи с острой политической ситуацией в изменяющемся современном мире сатирик шутливо-иронически предупреждает:
«Многим народам есть о чём задуматься.
Режиссёра Данелия за фильм «Мимино» можно казнить дважды: один раз – в Грузии, другой – в Армении».
Проходится юморист сатирической кистью и по странам, где в политической моде актуальны «чёрные списки» артистов и прочих лиц, которым без аргументов и видимых причин, безапелляционно запрещён въезд в страну, вводится даже запрет на отдельные вещи музыкального, литературного, театрального репертуара. Поистине смех сквозь слёзы!
«Авторам песни «Там смуглянка-молдаванка собирает виноград» надо запретить въезд в Молдавию. В этой песне русский солдат через забор подглядывает за молдаванкой; а вдруг этот солдат – шпион из враждебного Приднестровья?»
Даёт сатирик и шуточную рекомендацию – в духе носящихся в атмосфере национальной подозрительности запретов, густой пеленой висящей политике «вето»:
«Кстати, в Молдавии неплохо было бы исключить из репертуаров театров оперу «Снегурочка», которая своим названием унижает фамилию нынешнего президента страны – ласковым суффиксом «чк» (имеется в виду: Снегур. – С.Ж.).
Замыкая кольцевую композицию новеллы, или логический круг, автор в шуточной форме возвращается к наболевшему – отношениям России и Латвии.
«России же пришло время навсегда порвать дипломатические отношения с Латвией. Ведь именно латышским художником была написана знаменитая картина «Латышские стрелки охраняют Ленина в Смольном». Большей агрессии по отношению к России и придумать нельзя!»
Форма, интонация задорновского сказа – юмористическая, однако за нею кроется сложнейший философски-политический подтекст, вопрос о роли латышских стрелков в судьбах России в 1915 – 1920 – 1937 годах, а также в декабре 1941-го, когда бойцы 201-й ЛСД (Латышской стрелковой дивизии) прорвали под Москвой передовую линию немецко-фашистских войск. Если в период советской власти подвиги латышских стрелков на фронтах Первой мировой и гражданской войны воспевали поэты и прозаики, то после воцарения во власти первого президента «независимой России» Ельцина деяния стрелков «либерасты» попытались очернять и охаивать, хотя история есть история. Из песни слова не выкинешь. Латыши создавали и ВЧК, разведку и контрразведку, героически сражались на фронте, руководили работой и в тылу, вместе с другими народами Советского Союза «ковали победу».
Логический круг завершается ироническим апофеозом, саркастической насмешкой над политиками-вандалами недавней «братской» Литвы.
«Ну, а в Литве в независимом Вильнюсе на месте памятника оккупанту Пушкину лучше всего поставить монумент освободителю Дантесу – как символу убийства русской культуры. И на нём написать: «С благодарностью от независимого литовского народа!»
В заключение следует добавить, что латышские политики, некоторые особо радикальные депутаты Рижской думы (от Нацобъединения) оказались благодарными учениками литовских пионеров-вандалов – в конце мая 2023 года, спустя ровно 20 лет, русофобы увезли памятник Пушкину с берега рижского канала на склад. Хотя открыт он был решением Рижской думы в августе 2009 года при огромном стечении публики.
Затем «переместили» во двор к меценату Евг. Гомбергу восстановленный им бронзовый памятник полководцу, фельдмаршалу М.Б.Барклаю де Толли (возле его дома в Юрмале). «Победитель Наполеона» непредсказуемой волей истории занял место рядом с бронзовым всадником – величественным памятником Петру Великому (творением выигравшего конкурс проектов берлинского скульптора, профессора Шмидт-Касселя), открытым 4 июля 1910 года на Александровской площади близ рижского канала (ныне на этом месте памятник Свободы).
И, наконец, были «перемещены» бронзовый бюст Анны Керн и памятный камень с бронзовым барельефом поэта (вопреки решению думы о передаче Пушкинскому обществу Латвии, скульптура очутилась в мастерской скульптора Лигиты Францкевичи, автора бюста, хотя ещё четверть века тому назад её труд был оплачен, о чём в думе имеются соответствующие документы).
Однако до этой негативной, аморальной «перестройки» с парами русофобии и характерными элементами вандализма автор новеллы не дожил, упокоился в Юрмале рядом с отцом – известным писателем, романистом Николаем Павловичем Задорновым, памятник которому находится во Владивостоке (его романы посвящены Дальнему Востоку и Японии).
Конечно, интересно, что бы подумал и что бы написал М.Н. Задорнов в сатирических новеллах о сносе и депортации упомянутых выше памятников. Или, как порою говорят о безвременно ушедших мужьях-писателях их вдовы: «Хорошо, что N. не дожил до этого/до этого дня/сумасшедшего времени!»
Однако период с горбачевской биркой «процесс пошёл» сатирик успел отразить, предсказав начало возможных придирок и к творчеству классиков, видных писателей, художников, кинематографистов современности, как говорится, не замечая бревна у себя в глазу, но готовые по любому надуманному поводу расправляться с памятниками великим историческим личностям, известным далеко за пределами Латвии, балтийского поморья.
Сергей Журавлёв,
академик, профессор,
член Союза писателей Латвии,
руководитель Латвийского отделения им. В.С.Пикуля,
лауреат премий М.В.Ломоносова, Н.А.Некрасова, В.С.Пикуля,
Международных конкурсов поэзии и публицистики,
кавалер медалей Пушкина, Толстого, Шаляпина, Есенина
и др. литературных и общественных наград
ИЗ ПОЭТИЧЕСКОГО ДНЕВНИКА
Продолжая традицию «смеха сквозь слёзы»
Сатирики вечно в строю. Всегда актуален Задорнов –
и с юмором острым в бою извечно смеётся задорно!
Он памятью, в сердце храним, и голос, и творчество живо.
Народом, как прежде, любим, смеётся над пошлым и лживым!
И вновь вспоминаю светло часы и минуты общенья:
отрадно осмеивать зло, коль смех – не включает прощенья!
Градации в юморе есть. Беззлобны и Гоголь, и Чехов.
Но если подтекст их прочесть, увидишь, где женятся черти!
Чиновников сёк и Щедрин – Салтыков.
Посёк, присолил губернаторов.
За грудами книжных томов их Пикуль любил как новаторов.
Отважно и в студии радио ПИК хохмил как сатирик Задорнов.
Тот вечен в истории миг – мы все хохотали задорно!..
Хотя надвигалась беда, грозя старикам выдвореньем,
тот истины миг навсегда пребудет Прекрасным Мгновеньем!
Гнобят россиян с ВНЖ – о горе не сдавшим экзамен!*
Им с болью, обидой в душе дорога одна – на вокзалы!..
Задорнов, земляк, это всё предсказал:
мол, всё с монументов начнётся…
Увы, и сатирик-провидец не знал,
что в Латвии власть не очнётся.
Отключит и радио ПИК, и ТВ-каналы России,
и школы все русские – вмиг, хотя о поблажках просили…**
* Экзамен по госязыку с устной и письменной частью для лиц
с ВНЖ (с временным видом на жительство) в возрасте до 75 лет.
** В телефонном разговоре с президентом ПАНИ А.В.Воронцовым
накануне ХIII научного съезда ПАНИ пришлось с досадой, при-
скорбием ответить, что образование, начиная с детсада, окончательно
переведено на латышский язык. Из чего вытекает: куда русскому
детскому писателю, поэту, артисту, певице податься? Запросто могут
последовать протесты особо «национально озабоченных» родителей,
учителей, чиновников, неприятности для организаторов детских
утренников, концертов, презентаций книг стихов на русском языке.
Сергей Журавлёв
Вы можете авторизоваться с помощью социальных сетей: